Волшебный коврик

На этом шорник закончил рассказ о своих злоключениях. Распрощавшись с шорником, юноша вышел за город, сел на волшебный коврик и в один миг перелетел в город Акбулак. Не теряя времени, он пошел к пекарю. Тот, как обычно, находился в своей пекарне, наблюдая за выпечкой лепешек. Юноша поздоровался с ним и сказал, что был в городе Хоросане и видел шорника. Пекарь пригласил его к себе, усадил за дастархан. Сидя за чашкой чая, юноша рассказал о злоключениях шорника. Выслушав его рассказ, пекарь спросил:

— Как же это, братец, удалось вам все разузнать, смягчить сердце гордого человека? Говорят, что он очень упрям, молчалив и никому не рассказывал про свою тайну.

— И все же я заставил его рассказать, — ответил юноша. — А теперь вы расскажите про себя.

Делать нечего, пришлось пекарю рассказать свою историю.

— Мой отец жил очень бедно, — начал он свой рассказ. — Жить было тяжело, мы с трудом добывали кусок хлеба. Когда отец умер, в доме ничего не осталось — ни денег, ни вещей. Из-за нищеты и нужды не пришлось мне обучиться никакому ремеслу и потому ничего не оставалось делать, как ходить на поденную черную работу. Однажды рано утром я ждал на базаре вместе с другими поденщика­ми, надеясь, что кто-нибудь наймет меня. Вдруг к нам подъехал сын купца на вороном коне с белой меткой на лбу. Сын купца был в новом бархатном халате, подпоясанном золотым поясом, на голове шапка куньего меха, на ногах — добротные сапоги. Сбруя коня сверкала золотом, серебром и драгоценными камнями. Остановив коня и встав в стременах, байбача крикнул: «Эй, мне нужен работник на целый год. Работа не трудная: одиннадцать месяцев я его буду кормить и сам ухаживать, и только последний, двенадцатый, месяц он будет работать на меня. Есть такой человек? Кто согласен?» Я быстро подошел к сыну купца и сказал: «Я пойду, хозяин!» Посмотрел он мне в лицо и сказал: «Ну, идем!» Он тронул коня и поехал вперед, а я поспешил за ним. По дороге он расспрашивал меня обо всем и, узнав, что я постоянно занят трудом, как видно, остался доволен мной. Но вот он остановился перед большим домом, слез с коня и вошел во двор, а я за ним следом. Хозяин отвел коня в конюшню и привязал его, а потом повел меня в дом. Мы вошли в большую михманхану. «Вот ваша комната, здесь вы будете жить, — сказал мне сын купца. — Утром молочный чай, в обед плов, вечером похлебка. Лежите, отдыхайте, кушайте досыта». Тут же он расстелил дастархан с угощением и принес мне большую чашку молочного чая со сливочным маслом, а сам ушел. Я поел, напился досыта, потом убрал дастархан и стал ждать, думая, что сейчас придет хозяин и даст мне какую-нибудь работу, но он не приходил до самого обеда. В полдень сын купца принес целое блюдо плова и поставил передо мной, а сам ушел и до вечера не показывался. Вечером он вынес мне две лепешки и полную миску похлебки. Я наелся до отвала и лег спать. Так проходили дни за днями, месяцы за месяцами. Одиннадцать месяцев кормил меня хозяин, но никакой работы не давал, и я жил припеваючи. В первый же день двенадцато­го месяца рано утром хозяин вошел в михманхану и сказал: «Ну, теперь пришло время вам работать. Вставайте, идите во двор и запрягайте лошадь в арбу». Я запряг лошадь, мы положили на арбу кошму, подстилки, посуду, большой бурдюк. Хозяин сел на арбу, а мне приказал: «Садитесь на лошадь и погоняйте». Вскоре мы миновали городские ворота и поехали по большой дороге. Проехав половину дневного перехода, мы очутились на берегу моря. Хозяин велел распрягать. Я развязал ремни, приподнял оглобли, вывел лошадь и привязал к торчавшему из земли колу. Потом развернул кошму, постелил подстилки для хозяина на кошме и для себя — подальше от него, на краю, перенес с арбы все вещи. Там же на берегу, был старый очаг. Я развел огонь, повесил котел и стал готовить плов. Когда плов был готов, хозяин сам наложил полную касу и, подав мне, сказал: «Кушайте!» Ничего не подозревая, я сел на подстилку и стал есть. Хозяин любезно потчевал меня, все время приговаривая: «Кушайте, кушайте!» Я тоже из вежливости говорил ему сначала: «Да вы сами-то кушайте! Кушайте!» Но тут я потерял сознание и больше ничего не помню. Очнулся я — и чувствую, что задыхаюсь без воздуха, что-то сильно сжимает все мое тело. Тогда я начал барахтаться, понатужился — и вдруг что-то лопнуло, и голова моя высунулась наружу. Тут я увидел, что сижу в бурдюке. Глотнув свежего воздуха, я изловчился и кое-как вылез из бурдюка. Смотрю — бурдюк лежит на берегу, позади меня плещут волны. Только тогда я понял, что сын купца обкормил меня каким-то зельем, засунул в бурдюк и бросил в море. Сколько времени меня носили волны, я не знал. Но делать было нечего. Огляделся я и увидел, что вокруг сверкают на солнце всевозможные драго­ценные камни, которыми был усыпан весь берег. Я начал собирать их и складывать в бурдюк. Набрав полный бурдюк, я крепко завязал его бечевкой, потом набил себе карманы крупными алмазами, рубинами и другими драгоценными камнями. Вдруг в небе показалась огромная птица. Покружилась она над моей головой, спустилась на берег, схватила бурдюк, быстро поднялась в воздух и улетела, а я остался один на пустынном берегу. Потянулись бесконечные дни одиночества. Чтобы не умереть от голода, я ловил рыбу. Очистив ее от внутренностей и чешуи, я клал ее на солнце и оставлял лежать на раскаленных камнях. Запеченная таким образом рыба казалась мне очень вкусной. Так провел я шесть дней и шесть ночей. Казалось мне, что нет и не будет конца моим мучениям. Лег я на берегу и горько заплакал. Ночь спустилась на землю, и не помню, как я забылся и заснул. Сплю и вижу во сне, будто ко мне подошел седовласый старик с белой бородой и приветливой улыбкой на благородном лице. Посмотрел он на меня так ласково и сказал: «Вставай, сынок, не плачь, переходи на тот берег вон через тот мост!» Я вскочил, посмотрел в ту сторону, вижу: действительно, стоит мост. Был он бесконечно длинный. С большими трудностями, еле-еле передвигая ноги, шел я по мосту и, наконец, перешел на другой берег. Оглянулся назад, смотрю — мост свалился в воду и обратился в рыбу, а рыба юркнула в глубину и уплыла. И вот тогда я решил: