СКАЗКА ПРО БЕЛОГО АРАПА

Ехал он сколько ехал и вот, наконец, прибыл в то царство и отдал салат безбородому.

Царь и его дочери очень удивились, а безбородый, задрав нос, спрашивает:

— Ну, что теперь скажете, дядюшка?

— Что и сказать, племянничек? Имей я такого слугу, впе­ред себя бы его пропускал.

— Потому и дал его мне отец в дорогу, — сказал безборо­дый. — Только из-за его смышлености. Разве иначе взял бы я его с собой, чтоб он у меня в ногах путался?

Несколько дней спустя показал царь безбородому дорогие каменья и сказал:

— Случалось ли тебе, племянничек, когда-нибудь такие большие и красивые самоцветы видеть?

— Видал я, дядя, всякие каменья, а такие, по правде ска­зать, не видел. И где только чудо такое водится?

А где же и быть ему, племянничек, как не в Оленьей роще? Сам Олень-то усыпан каменьями драгоценными, что намного крупнее и краше этих. А во лбу у него самоцвет — будто солнце горит. Но никто подойти к Оленю не может, ибо заколдован он, никакое ружье его не берет, а уж он-то кого приметит, живым не отпустит. Стоит ему только глянуть на человека, на зверя ли, как тот сразу же замертво на месте падает. И множество людей и хищных зверей всяких бездыхан­но лежат в Оленьей роще по этой только причине; видать, и впрямь заколдован он, холощен до отлучения или бес его зна­ет это, раз уж такой опасный. А все-таки знай, племянничек, что находятся люди, сатаны сатанее: не смиряются, хоть ты их убей. Сколько от него натерпелись, а все их к той роще тя­нет; присматриваются, нельзя ли Оленем завладеть. И у кого храбрости много, а счастья и того больше, находит в роще камень-другой из тех, что Олень роняет, когда отряхается каждые семь лет, и лучшего промысла такому счастливцу и не надо. Несет тогда камешек ко мне, а уж я за него ничего не жалею; еще и радуюсь, что заполучил. Знай, племянничек, что камни эти драгоценные служат украшением моего цар­ства. Ни в одном другом государстве нет таких больших и чу­десных каменьев, и слава о них облетела весь мир. Немало царей и королей наезжает ко мне для того лишь, чтоб на них полюбоваться, и никто не может понять, откуда они мне до­стались.